Продажная девка империализма
Продажная девка империализма — стародавний мем, популярный среди диссидентов-шестидесятников и нынешних либерастов. Кагбэ намекающий, что в совке наука была политизирована, и туева хуча важных направлений была просрана тупо из-за идеологии.
История мема
Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются
где-то рядом с сабжем
Многие люди хотят верить в волшебников, эльфов и в то, что сабж был сказан серьёзными советскими функционерами. Лысенко — про генетику; Молотовым, Кагановичем и САМим — про генетику и кибернетику. Последовательно или сразу скопом, по отдельности или хором.
Функционеры, включая Сталина, чувство юмора имели; впрочем, тех, кто имел чувство юмора, они тоже имели. Но эта шутка была придумана и озвучена гораздо позже — в 1964 году, в поздние хрущёвские годы. Придумал её Александр Хазин, которого народный кумир Райкин приютил у себя в театре миниатюр в качестве литературного аффтора. Рождение мема произошло в спектакле «Волшебники живут рядом». Молодые волшебники, живущие рядом, в лице Карцева и прочих замечательных артистов (а в то время — сопляков, прибившихся к Райкину), всячески переворачивают ситуацию, что должно вызывать смехуёчки и бугагашечки. Одна из интермедий, «Юбилей», описывала тижолую судьбу партийного функционера Пантюхова, с усами и во френче. Герой Райкина вспоминает дела недавно минувших тёмных времён и разные поля, где ему выдалось поруководить, в том числе биологию, на фронте которой он издал статью с этим названием.
Спектакль Райкиным считался не особо удавшимся, но был разобран на миниатюры и интермедии. «Юбилей» вошел в именной (так и назывался — «Аркадий Райкин») полнометражный документальный фильм. Фильм только во время премьерного показа посмотрели десятки миллионов, цитаты и мемы пошли в народ, в том числе и «продажная девка».
Какие бывают продажные деффки
Вот яркий, как звезда, свет. Как окно больничной операционной. Вот фисташковый — будуар русалки. Вот желтое окно — как стакан слабого чая. Вот — стакан вина. А вот искусственный дневной свет, мертвенный, как в морге. Здесь прячется от суда читающих газеты современников упорный идеалист-кибернетик. Или вейсманист-морганист кует свои вымыслы, идущие на пользу врагам человечества
«Белые одежды», Дудинцев. Либерасты фап-фап
Генетика
Райкин, а также аффтор текстов для него, были в теме. Именно с генетикой произошёл эпический проёб марксистко-ленинской науки. Так случилось, что ремесленник, агроном и агротехнолог Лысенко сумел загнобить на идеологическом поле оппонентов, вейсманистов-морганистов. Что характерно и интересно, Лысенко, тащемта, был нехуёвым агрономом, и была бы ему честь и хвала, как при Сталине и раннем Хрущёве, если бы не ринулся он вместе с Подарочком в научную битву за бабло и почести, которых у него и так хватало. Было бы смешно, если бы не было так грустно — Лысенко на посту директора Института генетики 25 лет отрицал наличие генов.
Суть противостояния ныне подзабыта, хотя изложить ее весьма просто. Первоначально гены посчитали «атомами детерминизма», то бишь железно предопределяющими все и вся в живых организмах. А если за наследственность отвечают только гены, то выводы нацистов о превосходстве одних людей над другими можно считать доказанными. Это полностью опрокидывает всю советскую идеологию равенства людей — с её республикой ШКИД, ликвидацией безграмотности или борьбой с пьянством. Лысенко же, как агроном, не просто так подмораживал пшеницу, а потому что гены действительно находятся не в вакууме, а в сложном взаимодействии со средой, срабатывая по обстоятельствам. Ныне этим занимается w:эпигенетика.
В 1960-х Лысенко пидорнули, учебники переписали, и можно было ржать над убогими теориями и срать на их аффторов. FGJ, собственно «генетику» как науку о наследовании в совке никто и никогда не отрицал, но победа в стране «передовой мичуринской генетики» и её непуганых запуганных идиотов привела к тому, что ДНК раскручивали буржуазные деятели, а в СССР печально смотрели на пролетающие мимо Нобелевские премии и последующий профит.
-
Слева — Вавилов, справа — Лысенко. Или наоборот…
-
-
Кибернетика
С каждым годом наши слабые токи становятся всё сильнее и сильнее
Хотя основы молекулярной биологии заложил Тимофеев-Рессовский, в совке она была просрана, к чему приложили руку товарисчь народный академик Лысенко, его хомячки на сессии ВАСХНИЛ 1948 года и лично товарищ Сталин. Но для возведения гнобления передовой науки Сталиным, Хрущёвым и вообще в империи зла в ранг мифа нужно было что-то ещё, для обобщения. На эту роль как нельзя лучше подошла кибернетика, в сторону которой в период от дела врачей до борьбы с антипартийной группой и примкнувшим к ней Шепиловым, то есть в 1949—55, в совке плевались все кому не лень. Вот такие были заголовки: «Кибернетика — „наука“ мракобесов», «Наука современных рабовладельцев», «Кому служит кибернетика», и так далее, и тому подобное, включая официальное издание «Философского словаря», где кибернетика на голубом глазу объявлялась «реакционной лженаукой».
Но факты-фактики вызывают у жертв антисоветской пропаганды и пещерного антикоммунизма когнитивный диссонанс. Например, в том же роковом 1948 году, когда возродился термин «кибернетика», Михаил Лаврентьев, будущий основатель отделения наук в Золотой Долине в жопе мира, написал на имя САМого докладную записку, мол, нелишне бы построить в СССР счётную машину. ЧСХ, Сталин отнёсся благосклонно, и проект БЭСМ стартовал. Моделька, МЭСМ, ВНЕЗАПНО оказалась первым компьютером в континентальной Европе.
Чтобы разобраться с нелёгкой судьбой кибернетики в Совке и не только, для начала нужно понимать, что ваще есть кибернетика. Вопреки мнению неучей, кибернетика — это наука не о киборгах (то бионика), не о роботах, и даже не о компьютерах, микросхемах и сетях, а о закономерностях процессов управления в различных системах, будь то машины, живые организмы, разумные существа, общество, любые его части… В общем, в любых системах.
Жил-был, действовал и творил в СШП в первой половине XX-го века математик Норберт Винер. Надо сказать, соответствовал фамилии. Как-то пристали к нему биологи на тему нервов, сердца и тому подобного. Результатов случилось два. Во-первых, Винер описал распространение импульсов в сердце, попутно придумав винеровские процессы, чем обогатил матан в части математической статистики, раздел «случайные процессы». Во-вторых, Норберт как-то хорошенько задумался… и двинул идею, озвученную в истории человечества сотни раз — процессы управления (кого/чего кем/чем угодно) должны подчиняться общим законам.
Переосмыслив «кибернетику» Ампера в связи с инсайтом, Винер в сакральном 1948 году издал книгу «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине». В этих ваших буржуинствах возник некоторый энтузиазм по окончательному решению общих вопросов управления. Винер бросил частные вопросы математики и продолжил лихо задвигать про кибернетику, топоча по самым неожиданным полям — одна из его работ называлась «Кибернетика и психиатрия».
А в это время в далёкой-далёкой Галактике, по эту сторону железного занавеса, происходило следующее. «Рупоры эпохи», знакомые с языком идеологического противника, фалломорфировали от обобщений Винера, откуда следовало, что Человек с большой буквы, в том числе Советский Человек с двух больших букв, есть не что иное, как система, которой можно и нужно управлять, как животным. Упрёк был более чем справедлив: если информатика и, в частности, программирование — это про приключения информации в вычислительной машине, например, о том, как компьютеру обработать информацию о геноме или поведении собаки, то по основоположениям кибернетики и геном, и собака, и человек разумный — это аналогичные вычислительные машины, которыми можно и, главное, нужно управлять аналогичными способами. Это вызвало мощный баттхёрт и активность среди совковых пропагандонов. Хотя нужность и важность теорий управления в СССР никто не отрицал — большие ЭСМ пилились, матметоды разрабатывались, ракеты должны были когда-надо-стартовать и куда-надо-прилетать. Поэтому прикладные штучки кибернетики в СССР назывались теорией управления и, уже без претензий на универсальность, спокойно развивались в военно-ориентированных НИИ и в ящиках, а матметоды — в академических институтах.
Но в 1955 году Колмогорова, Соболева, Лаврентьева и прочих совковых математиков, винрарных не менее Винера, заебало придумывать эвфемизмы, и они написали на эту тему письмо Хрущёву. И с 1955 года в советской прессе стали появляться положительные отзывы про кибернетику. А в 1958 был издан перевод труда Винера. И всё завертелось… Уже 7 января 1959 года некто Китов пишет Кукурузнику докладную записку, в которой сообщает, что необходимо «министерство АСУ» и соединение всей экономики в единую информационную систему, а в 1961-м прямо говорит, что советская экономика им понимается как «сложная кибернетическая система».
В 60-х слово кибернетика стало модным, возникли кафедры, курсы, специальности и целые институты с этим словом в названии. Даже был такой специальный научный совет по кибернетике при Президиуме Академии наук СССР, который выпускал регулярно серию книг под названием «Кибернетика на службе коммунизма». ЧСХ, это произошло как раз в тот период, когда на стороне вероятного противника эйфория закончилась, а кибернетика стала считаться чуть ли не маргинальным направлением. И, конечно, наше всё в области сатиры Райкин проехался по такой моде.
По итогу стало понятно, что системы бывают очень сложные и разные, общей для всего-всего науки не складывается, а получается некий набор слабо связанных друг с другом направлений. Эйфория кончилась, и продолжилась разработка конкретных тем. Впрочем, за время существования термина «кибернетика» было разное. Например, возникновение конкурентов в виде «Системного анализа», но уже не как науки, а как методологии.
Отдельно нужно сказать про изначальное (с момента объявления СССР в 1922 году) и перманентное отставание совка в области радио, электроники и компутеров. Но степень его разнилась. Разрыв шаблона и взрыв мозга в том, что в период идиотически-идеологического наезда на кибернетику в конце 1940-х — начале 50-х отставание в этих областях было минимальным: одна из первых электронно-счётных машин в Европе — это не хухры-мухры. Окончательный фэйл приключился гораздо позже и связан с проёбом в элементной базе, вплоть до постановлений в 80-х об отказе от разработки собственных топологий ИМС. С этим связан другой миф — о том, что постсоветские программисты самые программисты в мире, потому что ущербность процессоров им приходилось компенсировать своей гениальностью и знанием матметодов. Но это уже совсем другая история.
ГСМ-науки
Юриспруденция — продажная девка политики.
Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно.
Общественные науки всегда были передовой линией идеологического фронта, вражеские направления подвергались остракизму и выжиганию напалмом. Но вот что интересно: ни философия, ни языкознание, ни экономика, ни психология как отдельные науки не объявлялись в Стране Советов хуитой и не запрещались. Хотя именно они от сурковской сусловской пропаганды наиболее пострадали.
Началось всё ещё при жизни Ленина, во время угара НЭПа, когда особо упоротых критиков марксистско-ленинской философии и сторонников частной собственности посадили на пароходы и скопом отправили в страны бобра. С другой стороны, в СССР в 1920-х активно переводились и издавались разного рода работы зарубежных экономистов и социологов, а вплоть до 1928 года в советском правительстве работал винрарный экономист и идеолог НЭПа, известный циклами имени себя Кондратьев. Впрочем, на пароход он не попал и был расстрелян в 1938. Казалось бы, частная собственность на средства производства, приравненная к преступлению, ставила в СССР крест на экономике как науке. Авотхуй! Основатель макроэкономики приезжал в СССР делиться опытом и изучать опыт работы Госплана.
Или, например, психология. Бихевиоризм как течение, сводящее поведение людей к хуям простой формуле: стимул -> реакция, критиковалось в СССР как «буржуазное извращение». Очень зря, ибо эта модель описывает поведение 95% населения. Но судьи кто? Харьковская школа психологии Выготского созданная в 1930-х — через 40 лет труды Выготского оказались базой для воспитания американских школьников.
Итак, ГСМ-науки в совке никто продажными девками не объявлял. Буржуазными извращениями объявлялись отдельные направления, не укладывавшиеся в идеологические догмы. Другие же темы, по которым от главного политического управления был получен аппрув, пилились с разной степенью успешности.
Сейчас
Ныне мем используется либерально настроенными гражданами, чтобы рассказать, как тяжело жилось в совке умным людям. При этом в пылу срача забывается ироничная сущность фразы, приписываемой конкретным деятелям. Это вызывает баттхёрт у малообразованных оппонентов или фейспалм у тех, кто чуть более в теме.
Ещё один способ использования — в криках шарлатанов, которые, защищаясь от комиссии по лженауке, вспоминают Галилея, сожжённого на кресте, и гнобление передовой науки в СССР. Притом себя ассоциируют не иначе как с обоими Вавиловыми, но никак не с Лысенко и Лепешинской, на которых похожи чуть менее, чем полностью.
Первоисточник
- Интермедия «Юбилей» сначала.
- Момент вброса мема в норот. Райкин косплеит волосатого Хрущёва во френче Сталина.
См. также
- Лысенко
- Российская наука
- Оборзеватель «РИА-новости» гонит пургу.
